Снега по брови.
Сто шагов от общаги до магазина тянутся пятнадцать минут.
Я иду безвыходно медленно, и все это время в метре от меня волочится мужик и донимает прохожих вопросом: «За что ты так со мной?».
Люди расступаются, сумасшедший не отстает; люди ходят наискосок, чокнутый двигается наперерез. У него дурацкая шапка и дешевая куртка, он всем неприятен, он звенит своим поганым вопросом, я бы оббежала его за версту, но снега невпроворот и везде слышится:
«За что ты так со мной?»
Я иду ужасно тихо, но хотела бы лететь изо всех сил.
Я иду и думаю, блядь, думаю, бляяяядь, только не ко мне, не подходи ко мне, я с тобой ни за что, я вообще не с тобой, сама по себе; слышишь, сволочь? кто тебе виноват? сам напросился; каждый – крепкий хозяин собственной жизни; у меня хорошие шапка и куртка; никакая беда нипочем меня не заденет.
Псих подрезает одним шагом.
У него дурацкая шапка и дешевая куртка.
Вопрос стоит с ним такой тяжелый, что от него остаются следы.
И я думаю, как мне его не жалко, не жалко, не жалко; потому что сам докатился – значит, скатертью и дорога; значит, сам заслужил, если вообще можно заслужить такое, чтобы искать в каждом, кто же тебя обидел.
«За что ты так со мной?» - спрашивает мужик измотанно.
Черт возьми, думаю.
Господи, думаю.
«Я не хотела, – отвечаю. – Прости».