А.Н. Энгельгардт (агрохимик, публицист-народник). Письма из деревни. 1872-1887:
«Говорят, что все разделы идут от баб. Поговорите с кем хотите. И поп вам скажет, что разделы – величайшее зло и идут от баб. И мужик каждый говорит, что народ нынче слаб, а бабам воля дана большая, потому-де, что «царица малахфест бабам выдала, чтобы их не сечь». Таким образом, все дележки от баб, весь бунт от баб: бабы теперь в деревне сильны.
Если в какой-нибудь деревне, в одном-двух дворах, бабы взяли верх, то это распространяется на все дворы в деревне. А если бабы в деревне держат верх, то и каждая вновь поступающая попадает в общий тон. Удивительный происходит подбор; где бабы держат верх, там бабы молодцы – сильные, здоровые, отличные; где мужчины держат верх, там бабы поплоше, забитые, некрасивые, изморенные. Выходя замуж, девка смотрит, в какую деревню идти: молодица идет в первую деревню, поплоше – идет во вторую, потому что в первой бабы забьют.
Что же касается настоящего чувства, любви, то баба не только ни в чем не уступит чиновнице, но даже превзойдет ее. Я думаю, что тот, кто не знает, как может любить деревенская баба, готовая всем жертвовать для любимого человека, тот вообще не знает, как может любить женщина.
Вот для начальства бабы в деревне – язва. Мужчины гораздо более терпеливо переносят и деспотизм хозяина, и деспотизм деревенского мира, и деспотизм волостного, и затеи начальства. А уж бабы – нет, если дело коснется их личных бабьих интересов. Попробовало как-то начальство описать за недоимки бабьи андараки (юбки), так бабы такой гвалт подняли, что страх – к царице жаловаться, говорят, пойдем. И пошли бы. Начальство в этом случае, однако, осталось в барышах: бабы до тех пор точили мужчин, спали даже отдельно, пока те не раздобылись деньгами и не уплатили недоимок. Однако после того начальство бабьих андараков уже не трогало».
P.S. Попробовали бы они прийти и отобрать за недоимку мои любимые, идеально сидящие джинсы!