Последнее время меня не оставляет мысль, что историки русского средневековья глубоко несчастны в предмете своих занятий. Трудно, наверное, найти средневековое общество с более узким кругозором, чем древнерусское.
В самом деле. Достаточно сравнить первые исторические сочинения. В Польше хронист цитирует Овидия — на Руси летописец ограничивается маловразумительной компиляцией из самой невзыскательной византийской хроники.
Богом забытым в глухом Поволжье болгарам вместе с исламом открылся кругозор средиземноморской арабской культуры; были установелны прочные контакты с Центральной Азией, оттуда рукой подать в Индию и Китай.
Скандинавам, которые долгое время и в государстве не нуждались, и письменная культура была крайне неразвита, был известен мир от Багдада и Иерусалима до Гибралтара, Исландии и Гренландии.
Русины же не проявляли большого интереса даже к Византии и (казалось бы!) православным славянам Болгарии и Сербии. На Руси неизвестен мир дальше Готланда, Дании, Польши, Венгрии (Империя — по большим праздникам), половецких степей, Подонья, Поволжья (Византия, Крым, Кавказ — очень мало; «хвалисы» скорее из области преданий, так же как и племена крайнего севера, где оказывались только самые отчаянные из новгородцев; даже у далеких скандинавов этот край приобрел мифические черты, рассказам о нем посвящены целые саги, а что у нас? ничего). И вправду: репертуар убогой монастырской библиотечки.