Тому, что то один, то другой из знакомых разочаровывается в ЖЖ, я не удивляюсь, потому что противоречие заложено в самой его идее. С одной стороны смысл его – в максимальной доступости твоего мнения, с другой – величина потенциальной аудитории предполагает наличие в ней набора лиц с самыми разными особенностями вменяемости, что невозможно при общении не принимать во внимание.
То, что с людьми есть смысл говорить только на понятном им языке – аксиоматично. Проблема в том, что языки эти весьма различны (обычно социально обусловлены), и человеку, привыкшему изъясняться определенным образом, трудно быть понятым (у тех, чей блог подобен Твиттеру, где говорят птичьим языком, или общающихся «подзамочно» лишь с немногими близкими людьми, этой проблемы, естественно, не возникает).
Конечно, в каких-то конкретных сиюминутных ситуациях, употребление чужого языка (с теми или иными моральными издержками для говорящего) оправдано необходимостью и эффективно. В этой связи люблю вспоминать такой эпизод. Стоим (два студента и доцент) в очереди к автомату с газ.водой. Впереди вдруг нагло становится подросток лет 13-ти. Доцент ему: «Мальчик, ты чего это?» (подросток не реагирует). «Мальчик, ты не ошибся очередью?» (подросток невозмутимо стоит). «Мальчик, иди на …» (подросток молча уходит).
Я, грешным делом, в СА (где без соответствующих слов с рядовым и сержантским составом можно было объясняться с тем же успехом, что на хинди или китайском) иногда забавлялся тем, что «посылов» не употреблял, заставляя собеседника мучиться неопределенностью (не шучу ли я, или, может, колеблюсь), пока не будут произнесены понятные ему и не оставляющие сомнений выражения.
Подобно тому, как есть слова, которые имеют силу аргумента, есть и аргументы, носящие значение слов. Мой знакомый, вежливо отказывавшийся после вуза идти в нежеланное для него учреждение, но настойчиво в том убеждаемый, исчерпав возможные объяснения, сказал: «Да у меня жена - еврейка». И хотя это было неправдой (о чем собеседник знал), но моментально подействовало: приведя такой довод, человек мигом заставил поверить в бесповоротность своего решения.
Но, понимая под «языком» не только лексику, но и форму аргументации, характер пояснения своей позиции, использование тех или иных образов и сравнений и т.д., при обсуждении даже не очень больших текстов и вообще при всяком разговоре «на тему» говорить одновременно на нескольких языках затруднительно. То, что звучит убедительно для одного, совершенно ничего не говорит другому.
Имея некоторое представление о собеседнике, нетрудно, конечно, подобрать подходящую мотивацию своих суждений. Когда как-то один интервьюир определенного склада допытывался, почему я не разделяю принятый в некоторых кругах взгляд на Англию, я не стал распространяться о познаниях в истории, а сказал: «А вот об этом со мной не надо говорить: я сам - потомственный английский агент. Прадед моей прабабушки документально засвидетельствован как "англицкой нации полковничий сын"; хоть предки его были французы, но после отмены Нантского эдикта около 40 лет прожили в Англии, так что сами понимаете…».
Этому было достаточно. Но другой мог и не поверить – объясняй ему тогда.... А когда на одной странице отвечаешь людям разного склада – как тут быть? Может, надо чаще «смайлики» употреблять, но я как-то не привык думать, что без них меня трудно правильно понять (вот что значит крайне ограниченная практика личного общения). Для минимизации неприятностей я лично с самого начала пошел по пути предельно резкого отсечения публики, откровенно невменяемой по причине политических воззрений, первые годы регулярно напоминая, что здесь «for whites only», и в том преуспел (сочувственно глядя, как более толерантным друзьям приходится разговаривать с пасущимися у них «неграми»).
Но всех проблем это не решает, поскольку и вне красного сегмента люди предельно разнообразные, а главное – даже абсолютно приличная и симпатичная публика настолько несхожа по способу восприятия, уровню впечатлительности, эмоциональному настрою и реакции на определенные вещи, что часть непременно поймет «не так» или обидится. При беседе наедине, у меня ни с кем не возникло бы проблемы. Но при общей и доступной для всеобщего лицезрения дискуссии, отвечая одному (в близкой ему манере), невольно делаешься непонятным или несимпатичным другому и т.д.
Поэтому я очень хорошо понимаю людей, либо прекративших вовсе писать в ЖЖ (но вот совершенно не понимаю ушедших в «Фейсбук»), либо переставших комментировать чужие записи, и сам несколько раз был близок к этому. Но при прогрессирующей атомизации общества и отсутствии клубов для «однопорядковых» людей, альтернативы, если начисто не пренебречь каким-либо общением, не просматривается.