Обещал кому-то рассказ про аппендицит. А получается – повесть. До конца никак не дойду. Отрезал заднюю часть рассказа. Покажется кому интересным – дайте знать.
Тупые и острые аппендициты.
Аппендицит для хирургов, как и первая любовь – незабываем.
Между первой любовью и диагностикой первого аппендицита – полное совпадение эмоций и обстоятельств.
И там и там - бессонные ночи, лихорадочное ожидание, неуверенность - а соответствую ли я?
И там и там - волнами - страх, надежда и девятый вал восторга.
И вот – апофеоз - допустили к телу, (в случаи с аппендицитом - к телу на операционном столе) и непослушные руки так же путаются в пуговичках кофточки и застёжке лифчика, как путаются они в хирургических инструментах и узлах первой аппендэктомии.
Отличие, пожалуй, одно: любовь требует сокровенности и полумрака, а в хирургии – всё под ярким безжалостным светом, без теней и иллюзий.
Так потом всю жизнь они и конкурируют - любовь плотская и любовь к хирургии.
Собственное наблюдение: жён и любовниц бросают чаще, чем хирургию.
***
Больше всего хирургу Заху хотелось спать. На втором месте было желание выпить.
Ни того, ни другого Зах позволить себе не мог: с 16 часов и до 8 часов следующего дня он дежурил по экстренной хирургии.
Подумав об этом, Зах выпил пятьдесят грамм коньяка (пятьдесят - не считается!) и, постелив свежую простынь на продавленный диван в тайном закутке за шкафом – задремал. Кому надо – разбудят.
Разбудили его очень скоро.
Вначале он сквозь сон услышал, как тихо открылась дверь и в ординаторскую вошли некто, числом «три», судя по шагам. Не врачи – ступают робко, говорят шёпотом. И уж точно - не мед. сестры. Те с порога орут: «Сан Саныч! Вас уже полчаса приёмный покой разыскивает!».
Потом деликатно постучали детским кулачком в боковую стенку шкафа.
Открыв глаза, Зах увидел милую девушку в белом халате. На шее её висел розовый фонендоскоп.
- А!- сказал Зах. – Интерны!
Под катом - очень много букв!
Девушки интерны всегда носят фонендоскопы на виду, что бы их не принимали за медсестёр.
Выйдя из убежища, Зах увидел, что к девушке в розовом фонендоскопе приплюсовались два отличника: смурные, как обиженные, с портфелями и оба - в очках без оправы.
Зах подумал: «Лучше бы те разпиздяи пришли, что я в воскресение из больницы выгнал! Отличники вопросами с подковыркой замучают и гайдлайнами укорять будут. Ходят медленно, шуток – не понимают….
- Значит так!- сказал Зах. – Дуйте в приёмный покой. Все аппендициты – ваши. Истории пишите сами. Мне – только на подпись. Сомневаетесь в диагнозе – кладите в отделение: заведующий просил больных подкинуть: койки «гуляют». Главный, мать его… (извините!)…, врач сократить нас грозится!
Сильно сомневаетесь в диагнозе - оперируйте. Лучше прооперировать десть голубых отростков, чем пропустить один гангренозный. Первый аппендицит, который я самостоятельно удалил в молодости, оказался дизентерией. И – ничего! Больной мне только благодарен был.
Правда - не сразу: лезть на горшок через каждые полчаса с разрезанным животом – то ещё удовольствие!
Если что-то совсем не в дугу - звоните мне, будите. Спущусь, разберёмся. Всё понятно? Вперёд! А я вздремну чуток. Вчера сутки в командировке был. Вернулся утром, и сразу - на работу. А тут ещё это дежурство, мать его ….
Разбудили его через двадцать минут. Розовая интернша залепетала в трубку:
- Бабушка непонятная…. Сама – не говорит - инсульт в анамнезе. Стонет и на живот показывает левой рукой. Живот немного вздут, но, вроде бы, мягкий. Её к нам с подозрением на аппендицит привезли… Врач со «скорой» сказал, что она известной балериной была….
- Бабулю не Клавдией ли Христофоровной зовут?
- Да! А вы откуда знаете?
- А у нас в городе только одна известная балерина живёт. Нет у неё аппендицита! Удалили лет двадцать назад.
- Как удалили? У неё на брюшной стенке – никаких рубцов …..
- А ты почитай в букваре, как раньше балеринам аппендиксы удаляли!
- Но у неё – сильно болит!
- Пульс, какой? Что значит – «никакой»…. Сердце тогда послушай! Сколько, сколько??!! И давление низкое…. Поищи пульс на бедренных артериях. И трубкой живот послушай.
Через пять долгих минут интерн сообщила:
- На бедренных артериях пульса нет, а в живот как будто дует что-то и подпрыгивает…
«Вот ведь блонда нетоптаная!- подумал Зах. – «Дует и подпрыгивает»! Очаровательно».
Вслух сказал в трубку:
- Бабушку - срочно в реанимацию. Я сейчас туда позвоню. И вызывай к ней сосудистых хирургов. Скажи, что есть подозрение на расслаивающуюся аневризму брюшную аорту. Хотя, ладно: сосудистых я сам простимулирую….
Зах положил трубку, и тут же, представил, как будет робеть девушка – интерн и как на её распоряжения будут реагировать бойкие фельдшерицы приёмного покоя.
Среднемедицинские тётки в возрасте люто ненавидят всех женщин врачей, особенно молодых.
Зах набрал номер приёмника и рявкнул в трубку:
- Васильевна?! Сколько можно ждать! Быстро взяли из хирургической смотровой балерину и рысью её в реанимацию! Совсем ты старая стала, любовь моя!
Ещё через десять минут позвонил уже из реанимации ангиохирург Юра и стал ныть:
- А кто бабулю с аортой смотрел? Никакой первичной записи нет…. Вызываете, а в истории – пусто! Только направление «скорой» и анализ мочи! Зачем нам её моча? Пусть хоть интерны ваши заполнят историю. Всё равно ведь бездельничают, а истории не пишут…. Вот у нас – интернов нет, а…..
- Сам и напиши! А интерны – в приёмном покое заняты. К ним больных привезли полный самосвал. Ты вот ругаешься, а девушка – интерн диагноз аневризмы этой бабуле без всяких УЗИ и КТ поставила! Кончай гундосить и пригласи девушку в ассистенты, если будешь оперировать. Ей это полезно, а тебе - приятно: девушка уж больно хороша! Я это тебе как специалист говорю.
Как только Зах положил трубку, телефон зазвонил вновь.
На связь вышел один из интернов- отличников:
- Детские хирурги в операционной заняты и меня попросили посмотреть двоих детей с подозрением на аппендицит…..
Интерн стал долго и подробно излагать данные осмотра детей.
Зах перебил:
- Горло первому ребёнку смотрел?
- Нет. А надо?
Перезвонил через пару минут:
- Горло красное, миндалины увеличены, с гнойными наложениями.
- Нет там аппендицита. Пока ждёшь анализы – ребёнка на рентген лёгких и педиатра к нему срочно. А что со вторым ребёнком?
Интерн снова занудил:
- Создаётся впечатление… вместе с тем… нельзя исключить…
Зах снова его перебил:
- Стул у ребёнка был? Что значит - «не знаю»?! Как это - «в памперсе»? Ты что, ребёнка не раздевал?! Снимай памперс и посмотри, что в нём! Маму попроси, если не умеешь! Что- то красное? На что похоже….Желе? Отлично! Звони в операционную детским хирургам. Скажи, что есть ребёнок с кишечной инвагинацией. Может быть, они уже оперировать заканчивают. Если – нет, то свяжись с ответственным дежурным. Пусть из дома кого-нибудь из детских хирургов вызывает. И живее, живее! Историю только запиши. А то опять ругать нас будут.
Заодно покажи им второго ребенка, с ангиной. Пусть для порядка пару сточек оставят в отказе от госпитализации.
В это же время второй, похожий на отличника интерн, вдумчиво читал направление «СП» на очередного больного с подозрением на острый аппендицит.
Собственно, он и был отличником: все экзамены, от латыни до социальной гигиены, через анатомию и терапии с хирургиями, он сдал на «пять». Учёба давалась ему легко и просто. Быть врачом он не хотел ни минуты.
Дочитав квиток с каракулями , отличник посмотрел на больного, плоско лежащего на кушетке в смотровом кабинете. Губы у больного были сухими, лицо - серым, глаза – потухшими.
Отличник, попросив его обнажить живот, присел рядом на холодный вращающийся табурет и негнущейся, как копыто, ладонью принялся добывать из живота больного симптомы аппендицита.
Симптомы – не давались. На все хитрые поколачивания, поглаживания, повороты тела и пальпацию больной реагировал одинаково - сдавленно стонал и отчётливо матерился.
Интерн вымыл руки и пошёл общаться с Захом.
«Наташке – номер своего мобильника дал, козёл старый! А мне надо при фельдшерах ему по стационарному отчитываться!».
Зах, как и не спал - после первого же гудка в трубке, ответил ясным голосом :
- Я вас слушаю!
Интерн стал перечислять симптомы аппендицита, выявленные у больного, по именам их авторов в алфавитном порядке: симптом Бартомье-Михельсона, Воскресенского, Кохера, Раздольского, Ровзинга, Ситковского, Щёткина — Блюмберга…..
Когда число симптомов перевалило за двадцать, Зах сказал:
- Судя по симптомам, боль у него возникла изначально остро в эпигастрии, а затем переместилась в правую подвздошную область….
- Да, да – классическое начало аппендицита! – заликовал интерн.
- А пульс считал?
- Пульс?
- Пульс, пульс! По нему, говорят, наши тибетские коллеги любой диагноз ставят без томографов и анализов….. А ты кидаешься сразу на живот больного, как маньяк на малолетку! Сел бы рядом, взял больного за руку, пульс посчитал минуту, другую. Пару бы вопросов «за жизнь» задал. Время бы появилось подумать, за больным понаблюдать…. Иди – считай!
Через пару минут интерн сообщил:
-Пульс 52 удара в минуту, ритмичный.
- Язвенная болезнь желудка в анамнезе есть? Как это « не спросил»? Нет! Не надо больше никуда ходить! Есть у него язва, есть! Шокирующая боль и брадикардия – верные признаки прободной язвы желудка. Аппендицит отменяется!
У вас доцент Комаровский преподаёт? Вот мы сейчас его и вызовем! Он докторскую пишет по прободным язвам. Органосберегающие операции делает с применением эндоскопической техники….. На хрена сохранять человеку дырявый желудок? Истрию напиши потщательнее – тебе Комаровскому экзамен сдавать!
*****
Так не шатко, не валко шло дежурство и уже перевалило за свой полуночный апофигей, а аппендицита так и не случалось.
Раз за разом все привезённые, приведённые и пришедшие в больницу сами «подозрения на аппендицит», оказывались то почечной коликой, то аднекситом, то радикулитом, а то и внематочной беременностью.
Интерны приуныли и , сидя за общим столом в ординаторской, за чаем-кофе и рыбой «по-французски», принесенную розовой девушкой, жаловались Заху на отсутствие мануальной практики.
Хрустя кусочками жаренной рыбы, Зах думал: «Наша треска для «по-французски» - не годиться. Корочка - а под корочкой - не фига! Ее, наверное, ещё при социализме заморозили…. И коньяк кончился, а этих - не пошлёшь…».
Вслух сказал, обращаясь к девушке:
- Сама жарила?
Девушка засмущалась:
- Нет. Мама.
«Стало быть – не замужем» - решил Зах и сказал:
- Оперировать - можно и медведЯ научить! Хотите резать – идите в патологоанатомы. Вы лучше на диагностику налегайте. Учили, поди, по- латыни ещё на первом курсе: «Bene dignoscitur - bene curatur». Я вам про первый свой аппендицит рассказывал? Ну, так вот - второй мой аппендицит оказался острым лимфолейкозом. С больным и родственниками его толком я не поговорил, анализов – не дождался. Позвонил в лабораторию, когда больной уже на операционном столе лежал, и мне сказали, что анализ крови полностью ещё не готов, но лейкоцитоз – зашкаливает. Диагноз - в шляпе! Боль в животе, Щётки - Блюмберг - положительный, лейкоцитов – выше крыши …. Никаких сомнений - резать и резать! От лейкоза больной потом и умер с удалённым отростком.
Толстый отличник задал вопрос, который всегда задают молодые врачи, когда хотят втереться в доверие к старшим:
- А что бы вы посоветовали почитать по хирургии?
Зах задохнулся от острого желания выпить и сказал сквозь зубы:
-Чехова читайте! Рассказ «Скрипка Ротшильда». Если рассказ этот не понравится вам сейчас – незачем идти во врачи. Если не выжмет слезу в зрелом возрасте, когда вы уже стали врачом – уходите из медицины.
Девушка поинтересовалась:
- А о чём этот рассказ?
Зах отхлебнул чифиря из бокала и ответил со смешком:
- Да не читал я его! Очень уж мне врачом хотелось стать, а потом – быть. Этот совет мне мой первый учитель дал. Так я ему и не смог признаться,что Чехова не читал!
Молчавший целых двадцать минут телефон зазвонил особенно противным голосом и хирургов срочно призвали на консультацию в нейрохирургию.
Зах направил туда отличника, который казался ему более сообразительным, а второго - в приёмный покой - принимать очередной самосвал.
Сам Зах сразу залёг в свою берлогу за шкафом и тут же захрапел.
Но ненадолго: через двадцать минут ему позвонил первый интерн и призвал в нейрохирургию.
Зах представил, как придётся ему плестись через всю больницу, по трём лестницам и двум лифтам в нейрохирургию, зевнул и сказал в трубку:
- А что там стряслось?
- Больной двадцати лет. Сегодня удалили опухоль мозжечка. А сейчас – катастрофа в брюшной полости: стонет, живот вздут, перистальтики кишечника нет.
- Опухоль мозжечка и живот?
- Может быть –центрального генеза ?
- Ты эту басню - брось! «Центрального генеза»! Напреподавали вам в детстве хрен знает чего, вроде теории Павлова! Больше так не говори никогда! Посмотри там, в истории: у больного только одна операция? Ничего больше не делали?
- Одна. Удаление опухоли мозжечка!
- Непонятно. А что дежурный нейрохирург говорит?
- А его нет нигде! И найти не могут.
- Как фамилия больного? Я сейчас позвоню зав. нейрохирургии. Может что подскажет.
Через несколько минут Зах уже разговаривал с заведующим нейрохирургическим отделением Николаем Ивановичем Савченко. Для Заха он был просто Колей, много лет назад отлучённым за бесталанность из абдоминальной хирургии и подавшимся с горя в нейрохирурги.
- Слушай, Мыкола, вы больному Тупальскому до удаления опухоли мозжечка шунт ставили?
- Да, как обычно. Сначала чтобы водянку компенсировать отвели ликвор из мозга в брюшную полость и выписали домой. А как только компенсировался – удалили опухоль мозжечка.
- Херово удалили, значит! Кровит у него в голове! Живот – перитонеальный: болит, дует, газы не отходят. Что делать будешь?
- Слушай, Саня, я приехать не смогу. Жена у меня приболела…
- Опять?
- Ладно тебе! Там у неё болит, сям болит. Не спит…. И претензии предъявляет. Говорит: « Чтобы ты на моё здоровье внимание обратил, мне под грузовик надо попасть!». Ну, ты знаешь. У меня там новенький дежурант на посту, скажи ему, что делать надо. Заодно обнюхай его. Может быть – выпил ? Это здорово бы было! Напишем акт и уволим! Заебал он меня своей безграмотностью и хохляцким акцентом.
- Хорошо.- Сказал Зах.- Лечи жену.
- Я ей аспирину дал. А? С чужими больными – легче. Закатал бы сейчас четыре куба реланиума и спи – отдыхай!
***
Нейродежуранта Зах искать не стал и позвонил интерну, ожидающему его в нейрохирургии:
- Бери больного в перевязочную! Оперировать будем.
- Опухоль мозжечка?! Мы!? В перевязочной?!
- Ну, да. Ты и прооперируешь. Там у них есть дежурная операционная сестра. Найди и скажи, чтобы столик накрыла, как для первичной хирургической обработки раны.