2012/09/05 01:34:08
продолжение, начало здесь http://yroslav1985.livejournal.com/84767.html

Говоря об удельном весе евреев и других национальностей в центральных и местных органах ЧК, следует принять во внимание не только долю этих национальностей в населении, но и их долю в рядах РКП (б). Последний показатель ярче других может проиллюстрировать степень вовлеченности отдельных национальных групп в революционный процесс. Обратимся к данным о представительстве ряда национальностей в населении страны и среди членов РКП(б) в 1920—1922 гг.:

Видно, что национальные меньшинства, чьи этнические территории оказались за пределами советского государства, отличались очень активным участием в партии коммунистов. Первое место принадлежало латышам, 7,8% которых были членами РКП(б). Это отчасти также объясняет заметное представительство латышей в ЧК. Процент коммунистов-евреев также превышал их долю в населении страны, что может среди прочего объясняться высоким уровнем их урбанизированности.
Преобразование ВЧК в ГПУ не сразу сказалось на характере и составе аппарата органов государственной безопасности. Общий штат ГПУ на первых порах остался точно таким же, каким был штат ВЧК (без войсковых частей) в конце ее существования, — 105000 человек(39)./332/

Обращает на себя внимание весьма заметная доля евреев в высшем руководстве и секретариате Коллегии ОГПУ — 4 из восьми сотрудников этих звеньев руководства были евреями, что может быть объяснено, в частности, требованиями к образовательному уровню руководителей ОГПУ.

14 из 15 евреев в руководстве аппарата ОГПУ имели среднее и высшее образование (93%), у поляков этот показатель — 8 из 10 (80%), у русских - 28 из 54 (52%), у латышей - 3 из 12 (25%). Эти пропорции в значительной степени способны объяснить те изменения в национальной структуре аппарата, которые происходили по мере роста требований, предъявляемых к карательным органам в 1920-х./333/
Можно сказать, что в эти годы сотрудники-евреи являли собой наиболее образованную прослойку аппарата ОГПУ: поляки — наиболее надежную в партийном отношении (половина членов партии с дореволюционным стажем в руководстве ОГПУ — поляки); латыши — наиболее опытную в боевом отношении и преданную, в силу специфики своего положения в Советской России, группу чекистов.
Отмененные тенденции были достаточно устойчивыми и сохраняли свою силу на протяжении 1920-х. В этом убеждает один из наиболее полных и достоверных из имеющихся в нашем распоряжении источников — статистическая ведомость личного состава сотрудников ОГПУ, составленная отделением личного состава Административно-организационного отдела ОГПУ в мае 1924 г. Среди прочих ведомость приводит данные о национальном составе центрального аппарата ОГПУ:

На фоне постоянного роста численности аппарата ОГПУ в нем в общем сохранялась доля различных этнических мень/334/шинств, установившаяся в этом учреждении в начале 1920-х. При этом в первой половине 1920-х доля национальных меньшинств среди ответственных работников ГПУ была достаточно велика, хотя и стали значительно ниже, чем в аппарате ВЧК. Об этом можно судить на основании анализа данных персонального состава руководящего и среднего звена аппарата ГПУ в 1922 г.:

Вторая половина 1920-х гг. отмечена заметным снижением обшей доли национальных меньшинств в аппарате ОГПУ. В 1925 г. коммунисты ячейки ОГПУ следующим образом распределялись по национальностям:
/335/
Снижалась не только общая доля национальных меньшинств, но и доля отдельных национальностей в аппарате ОГПУ. Наиболее заметно уменьшение доли латышей, начиная с середины 1920-х, хотя на отдельных должностях, в том числе и руководящих, латышские кадры еще сохраняли свое влияние. Вот, например, как были представлены национальные меньшинства среди начальников 102 окружных отделов ОГПУ на территории РСФСР, Украины (включая Молдавскую АССР) и Белоруссии в 1927 г.:

Высокий процент евреев в этом списке может объясняться тем, что свыше трети окружных от делов, о которых приведены данные, находилось в местах традиционного проживания евреев. 10 из 15 отделов, возглавлявшихся евреями, располагались на территории Украины. Уменьшение доли латышей здесь еще не так заметно.
Однако в том же 1927 г. из 34 ведущих сотрудников ОГПУ латыши оказались лишь на четвертом месте среди награжденных орденами Красного Знамени в связи с 10-летием органов ЧК. В список награжденных включили руководителей центрального аппарата и ряда местных органов ОГПУ. Вот как распределялись награжденные по национальностям: русские — 15 чел. (44.1%), евреи — 8 (23,5%), поляки — 5 (14,7%), латыши — 3 (8,8%), представители мусульманских народов — 2 (5,9%), грузины - 1 (3%)(46).
Анализ социального облика и биографии евреев, работавших в ЧК, добавляет еще один штрих к этой картине. Соответствующие выводы позволяют сделать данные переписи работни/336/ков ВЧК. 1918 г. и протоколы чисток партийной ячейки ОГПУ 1925 и 1929/30 гг(47). Среди сотрудников карательного аппарата мы встречаем уроженцев мест традиционного проживания евреев — Украины, Белоруссии, Бессарабии. Польши, Галиции. Их родители занимались наиболее характерными для еврейского населения видами деятельности (ремесленники, мелкие торговцы, рабочие низкой квалификации, приказчики, купцы, служащие, страховые агенты). Единственная труппа еврейского населения, не представленная сколько-нибудь заметно в аппарате ЧК—ГПУ, — выходцы из семей раввинов. Многие будущие чекисты обучались в хедерах. Большинство имели хотя бы неполное среднее образование; немало и таких, кто получил университетское образование в Россгги или Западной Европе. У тех, кто успел поработать до революции, спектр занятий весьма широк, — от сплавшиков леса до учеников аптекаря, гимназических репетиторов и бухгалтеров. Многие евреи приходили в центральный аппарат из местных органов ЧК—ГПУ, местных советов. Красной Армии, советских вузов.
Отдельную группу составляли евреи-реэмигранты, работавшие в аппарате ГПУ. Покинувшие Россию до революции и вернувшиеся после октября 1917 г., многие из них были людьми авантюрного склада. Ярким примером может служить некий Б.М.Розенберг, уехавший в Австралию вместе с отцом (ставшим в этой стране золотоискателем), 12 лет проработавший на консервном заводе и в помощниках у садовника, нелегально вернувшийся в СССР через Китай в 1924 г. и принятый в скором времени на работу в ОГПУ. Подобных людей было немного, но они выделялись среди других знанием многих иностранных языков и неординарными биографиями.
Сотрудники-евреи могли владеть сразу несколькими языками. (Так, например, уроженец Варшавы или Галиции мог владеть польским, русским, немецким и идишем.) Эти знания особенно привлекали руководство Иностранного и Информационного отделов ГПУ.
Интересно, что значительная часть тех чекистов-евреев, кто по возрасту мог быть политически активными еще до революции, вплоть до начала 1920-х являлись членами небольшевистских партий. В 1929—1930 гг. эти люди составили около 30% евреев — членов ВКП(б), служивших в аппарате ОГПУ. Более половины из них (16%) в разные годы были членами/337/еврейских партии: Бунда, Еврейской социал-демократической рабочей партия "Поалей Цион", левой сионистской партии "Цеирей Цион". Из других небольшевистских партий евреи — сотрудники ГПУ ранее состояли в партиях эсеров, украинских левых эсеров-боротьбистов, анархистов-коммунистов. Польской социалистической партии (П ПС-левица).
Несмотря на высокий процент бывших членов национальных партий, чекисты-евреи, судя по имеющимся данным, не были особенно тесно связаны со своей национальной средой, не являлись членами Еврейских секций РКП (б) и не стремились сотрудничать в еврейских учреждениях. Отметим, что степень знания родного языка евреями — сотрудниками ГПУ, определяющая уровень их аккультурации, вполне сравнима с этим показателем для евреев предреволюционной России. В 1924 г. из 204 евреев, служивших в аппарате ОГПУ, языком идиш владели 190 человек, то есть 93%(48).
Достаточно сложно определить, как рассматривали себя с национальной точки зрения сами чекисты-евреи. Один из источников позволяет лишь отчасти осветить этот вопрос. 13 апреле 1919 г. заведующий Инструкторским отделом ВЧК Г.С.Мороз составил и передал в ЦК РКП(б) доклад "О положении еврейских масс в Западном крае". Незадолго до этого Мороз оказался первым евреем, назначенным членом Коллегии ВЧК(49). По делам службы ему пришлось за короткий срок посетить ряд городов и местечек Западной области (западные районы РСФСР и Восточная Белоруссия). Столкнувшись с повсеместными проявлениями антисемитизма, Мороз убеждает ЦК партии в необходимости принять меры для борьбы с ним. Член Коллегии ВЧК обращает внимание на тяжелое экономическое положение евреев, предлагает шаги по его улучшению (помощь еврейским организациям в поселении евреев на землю), призывает к проведению соответствующей агитации и пропаганды, рекомендует провести кадровые перестановки, официально убрав евреев в городах бывшей черты оседлости, наиболее зараженных антисемитизмом, с ответственных "комиссарских" постов, советует влить евреев-коммунистов в ряды Красной Армии в качестве рядовых и т.д. Для нас наибольший интерес представляет заключительная часть документа, в которой Г.С.Мороз стремится объяснить причины, побудившие его написать и отправить в ЦК доклад, не имеющий непосред/338/ственного отношения к его служебным обязанностям: "Думаю, что настоящий доклад не вызовет обвинений меня в чем-либо. Нахожу нужным отметить, что сам я — еврей, работавший и работающий все время среди еврейского пролетариата, с коим я связан тесными узами. Как бы мне не хотелось писать обо всем изложенном, но преданность Революции подсказывает мне это сделать(50).
Характерно, что член руководства одного из самых влиятельных учреждений страны должен оправдывать свое вынужденное обращение к еврейской теме и разъяснять свой интерес в этой области, дабы не быть неверно понятым в ЦК РКП(б).
Проблема присутствия евреев на "комиссарских" постах, в том числе и в ЧК, волновала не только члена Коллегии ВЧК. В Киевской ЧК в 1918 г. образовалась оппозиция евреям, "в результате чего последовала команда не назначать более евреев на видные должности, а в агитационных целях приказывалось расстрелять кого-либо из евреев, что и было сделано"(51). Известна позиция по вопросу о представительстве евреев в ЧК и в различных советских органах Л.Троцкого, полагавшего, что присутствие заметного числа инородцев среди советских работников дает повод для широкой шовинистической агитации против советской власти(52).
На заседании Политбюро 18 апреля 1919 г. в присутствии Ленина, Крестинского и Сталина Троцкий поднял вопрос о представительстве национальных меньшинств в советских учреждениях и ЧК: "Огромный процент работников прифронтовых ЧК, прифронтовых и тыловых исполкомов и центральных советских учреждений составляют латыши и евреи... процент их на самом фронте сравнительно невелик и... по этому поводу среди красноармейцев ведется и находит некоторый отклик сильнейшая шовинистическая агитация... Необходимо перераспределение партийных сил в смысле более равномерного распределения работников всех национальностей между фронтом и тылом"(53). По этому вопросу участники заседания Политбюро постановили: "Предложить т.Троцкому и Смилге составить соответствующий доклад и сообщить этот доклад как директиву ЦК комиссиям, распределяющим силы между центральными и местными организациями и фронтом(54).
Однако данные о том, что такая директива ЦК была издана, отсутствуют. Вероятно, Троцкий несколько сгущал краски, гово/339/ря об огромном проценте работников-евреев (в том числе и в ЧК). Представляется верным вывод о том, что подобная "озабоченность" Троцкого этим вопросом может быть объяснена главным образом "еврейским комплексом" самого Троцкого(55).
Очевидно, что отдельные попытки регулировать национальный состав центральных и местных учреждений и органов госбезопасности не доводились до конца и не смогли, судя по имеющимся источникам, серьезно повлиять на этническую структуру советских учреждений, в том числе и на представительство евреев в аппарате органов ЧК.
У нас нет достаточных сведений, чтобы ответить, как относилось к чекистам, представлявшим национальные меньшинства, руководство ВЧК—ОГПУ, в частности Ф.Э.Дзержинский. Из анкет переписи служащих ВЧК 1918 г. известно, что некоторым согрудникам-полякам, которых Дзержинский, очевидно, знал по более ранней деятельности, председатель ВЧК сам давал рекомендации на службу.
Вероятно, Дзержинский ценил своих ближайших сотрудников-евреев. Из четырех помощников Дзержинского на посту председателя ОГПУ трое были евреями — второй заместитель председателя Г.Г.Ягода, секретарь председателя ВЛ.Герсон и особоуполномоченный при председателе М.М.Луцкий. Дзержинский должен был обладать собственным мнением о евреях — свои юность и молодость он провел в Вильно и Ковно с их многочисленным еврейским населением, а в его идейном развитии определенную роль сыграла полемика с Бундом, которую вел молодой социал-демократ Дзержинский. В молодые годы он был близко знаком с многими деятелями Бунда — одной из самых влиятельных социалистических организаций в Литве и Польше. В автобиографии Дзержинского можно встретить ряд свидетельств того, как бундовцы и даже еврейские контрабандисты неоднократно помогали молодому Дзержинскому бежать за границу — организовывали перенравы, доставали документы, устраивали на квартиры и т. п.(56).
Сохранилось несколько документов, проливающих свет на отношение Дзержинского к евреям вообще и косвенным образом — на отношение главы ВЧК к евреям, работавшим у него в аппарате.
В марте 1924 г. Дзержинский пишет записку своим заместителям по ОГПУ В. Менжинскому и Г.Ягоде, непосредственно/340/касавшуюся вопроса о преследовании сионистов. Поводом к ее написанию, как отмечает сам Дзержинский, послужило его знакомство с сионистскими материалами (вероятно, нелегальными изданиями действовавших в СССР групп сионистов, присланными одним из подразделений ОГПУ для сведения председателю). Дзержинский заявляет, что не считает разумным преследование сионистов — оно делает их только опаснее для властей, давая повод для шума и криков, которые долетают "до банкиров и "евреев" всех стран и навредят нам немало"(57). Руководитель ОГПУ полагает, что деятельность сионистов для советской власти не опасна, поскольку находит отклик только среди "еврейской мелкой и крупной спекулирующей буржуазии и интеллигенции" (отметим, что речь идет об СССР 1924 г.). "Программа сионистов нам не опасна. — прямо пишет Дзержинский, — наоборот, считаю [ее] полезной"(58). А дальше он делает несколько неожиданное (для одного из первых людей в государстве) заявление: "Я когда-то был ассимилятором, но это "детская болезнь". Мы должны ассимилировать только самый незначительный процент [евреев], хватит. Остальные должны быть сионистами. И мы им не должны в этом мешать, под условием не вмешиваться в политику нашу. Ругать евсекцию разрешить, то же и евсекции". Дзержинский иронично заключает: "Пойти также сионистам навстречу и стараться давать не им должности, а считающим СССР, а не Палестину своей родиной"(59).
В этой записке Дзержинский демонстрирует, что ему не чужд распространенный набор стереотипов относительно евреев, их роли в обществе и их "истинной сущности". Дзержинского явно раздражают еврейские массы вообще и еврейские коммунисты в частности ("ругать евсекцию разрешить"). Он просто не доверяет евреям, подозревая большинство их в нелояльности советскому строю. У нас нет оснований считать, что подобная позиция председателя ВЧК—ОГПУ когда-либо проявлялась в практических действиях по формированию аппарата вверенного ему органа. В то же время нельзя сказать, чтобы Дзержинский совершенно забывал о еврействе своих даже ближайших сотрудников. Записка, о которой шла речь выше, адресована двум его заместителям — В.Менжинскому и Г.Ягоде. В последние годы своей жизни (Дзержинский умер в 1926 г.) он, будучи загруженным еще и на постах наркома путей/341/сообщения, а затем председателя ВСНX СССР, (фактически перепоручил руководство ОГПУ своему первому заместителю Менжинскому, часто посылая тому записки по разным вопросам деятельности органов безопасности. Цитированная выше записка первоначально также была адресована "т.Менжинскому". Слова "и г.Ягоде" появились, судя по почерку, уже после того, как Дзержинский закончил писать этот документ. В компетенцию второго заместителя председателя ОГПУ не входили вопросы определения или изменения политической линии карательного органа. Дзержинский, вероятно, посчитал, что Ягоде как еврею будет небезынтересно и полезно ознакомиться с мнением своего руководителя о сионизме и евреях.
Попытки анализа социальною состава представителей еврейского меньшинства, находившихся на службе в ЧК—ГПУ. позволяют сделать некоторые выводы. Чекисты-евреи широко представляли основные социальные группы еврейского населения России. В то же время о латышах в ЧК этого сказать нельзя, что объясняется особенностями состава латышского населения, оказавшегося на территории России в годы мировой войны и революции. Этими же особенностями латышской диаспоры в России можно объяснить внутриэтническую сплоченность кадров латышей, находившихся на службе в ЧК—ГПУ. Важную роль в работе и быгу чекистов-латышей играл латышский язык, в аппарате ВЧК активно функционировала латышская секция РКП (б).
Напротив, чекисты-евреи, будучи выходцами из традиционной национальной среды, попадая на службу в советские учреждения, в том числе и в ЧК, постепенно утрачивали многие чергы национального сознания и быта. В послереволюционные годы "национальное", "традиционное" в еврейской среде чаще рассматривалось как пережиток старого времени, а отказ от него обешал новые возможности в интернационализированном советском обществе. Двойственность положения евреев в Советской России сказывалась в том, что обращение к еврейским проблемам часто могло рассматриваться как проявление национализма, поэтому чекисты-евреи не стремились к национальной самоидентификации.
В 1930-х советские карательные органы, их цели и задачи формы и методы работы претерпели заметные изменения. Изменения коснулись структуры аппарата органов ОГПУ, во/342/шедших под названием Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) и его местных органов в состав НКВД (с 1934 г.), повлияв и на характер этнического состава этого аппарата. Первая половина 30-х характеризуется увеличением роли евреев в аппарате государственной безопасности. Оно было тем более заметным, что проходило па фоне снижения роли и численности в аппарате латышских кадров, многие из которых пришли на службу советской власти с первой революционной волной. К весне 1937 г. национальный состав местных органов госбезопасности (без ГУГБ) выглядел так (приводим первые десять позиций): русские — 15 570 человек (65%), украинцы — 2509 (10,5%), евреи - 1776 (7.4%), белорусы - 980 (4,1%), армяне — 426 (1,8%), татары — 363 (1,5%), грузины — 298 (1.2%), латыши — 256 (1,1%). казахи — 169 (0.74%), поляки — 144 человека (0,60%)(60).
Изменения второй половины 30-х были связаны с волной репрессий, обрушившихся на НКВД после крупных политических процессов 1936—1937 гг. Так, были арестованы и уничтожены почти все начальники управлений НКВД, их заместители, следователи — все принимавшие непосредственное участие в подготовке и проведении московских процессов 1936 г. знали или могли знать тайны этих процессов, хорошо разбирались в механике набиравшей невиданные обороты репрессивной машины. По делам арестованных сотрудников НКВД обычно не велось никакого серьезного следствия. Стандартными были обвинения в троцкизме и шпионаже, за которыми следовал расстрел без суда.
Первые крупные репрессии взгутри аппарата НКВД существенно повлияли на национальный состав карательных органов. Характерно, что в ходе этих репрессий национальное происхождение сыграло в судьбе многих чекистов роковую роль. А.Орлов (Л.Фельдбин), являвшийся в 30-х резидентом советской разведки в ряде стран Западной Европы и укрывшийся в 1938 г. в США, свидетельствовал: "Тем сотрудникам, кто был иди считался польского происхождения, объявляли, что они польские шпионы, латышам — что они шпионы Латвии, русским — что они шпионы Германии, Англии, Франции''(61).
Судя по имеющимся данным, одним из немногих национальных меньшинств, принадлежность к которому в конце 30-х не являлась для сотрудника НКВД "составом преступления", были/343/евреи. В органах госбезопасности еще не действовали те установки по национальной и кадровой политике, которые стали характерны для всего советского общества в конце 40-х — начале 50-х. Этот факт способен объяснить существовавшую накануне наиболее массовых репрессий картину национального состава руководящих органов НКВД. Представление об этой картине может дать список награжденных к 20-летию ВЧК— ОГГТУ—НКВД их 407 ответственных сотрудников, опубликованный в центральной печати(62). Среди награжденных — 56 евреев (13,8%), 7 латышей (1,7%), 5 армян (1,2%).
Новая волна репрессий 1938—1939 гг. практически смела старые чексистские кадры, значительно изменив соотношение национальных меньшинств в аппарате государственной безопасности. К началу 1940 г. национальный состав центрального аппарата НКВД имел следующий вид: русских — 3073 человека (84%), украинцев — 221 (6%), евреев — 189 (5%), белорусов — 46 (1,25%), армян — 41(1,1%), грузин - 24 (0,74%), татар — 20 (0,5%), прочих — менее 0,5%(63) На протяжении 1940-х роль евреев в карательных органах оставалась весьма заметной и сошла на нет лишь в послевоенные годы, в ходе камлании по борьбе с космополитизмом.
Итак, на начальном этапе деятельности караульных органов, в эпоху красного террора, национальные меньшинства составляли около 50% центральною аппарата ВЧК. При этом доля национальных меньшинств на ответственных должностях в аппарате достигала 70%. Национальные кадры занимали должности, не пользовавшиеся особенной популярностью в партии большевиков. Возможно, евреи и представители других национальных меньшинств были в меньшей степени подвержены общему негативному настрою по отношению к ЧК.
Постепенно к середине 20-х доля представителей национальных меньшинств в аппарате снизилась. В целом по ОГПУ этот показатель унал до 30—35%, а в руководстве и среди отетсгвешшх работников — до 40—45%. Отмечалось уменьшение процента латышей и увеличение процента евреев. Снижение роли латышей в ОГПУ к концу 20-х объясняется в первую очередь отсутствием притока свежих латышских кадров при постоянном росте аппарата(64). Напротив, 20-е были временем значительного притока еврейских кадров в органы ОГПУ. Этот период характеризуется активным включением евреев в социа/344/листическое строительство. Наблюдался их массовый приток в крупные города. Евреи стремились реализовать свои возможности, не востребованные в дореволюционный период. С учетом углублявшейся профессионализации органов госбезопасности евреи часто лучше других отвечали требованиям, предъявлявшимся к кадрам ОГПУ в новых условиях. При этом интересно отметить, что годы увеличения роли евреев в аппарате ОГПУ были и временем борьбы с оппозицией, имевшей определенный антисемитский подтекст(65).
Руководители партии и самих карательных органов обращали внимание на несбалансированное представительство национальных меньшинств (особенно в местных органах) и на использование этого факта для ведения шовинистической пропаганды, но не предпринимали достаточно настойчивых попыток, чтобы изменить сложившуюся ситуацию. Изменение в представительстве евреев, латышей и других национальных меньшинств в органах государственной безопасности являлось не результатом целенаправленной кадровой политики, а следствием объективных социальных изменений в советском обществе.
Евреи и другие национальные меньшинства, представленные в аппарате ЧК—ГПУ, могут быть по-разному охарактеризованы с точки зрения их социального облика и степени связей внутри своей национальной общности. Так, чекисты-латыши представляли собой достаточно сплоченную в национальном, сравнительно однородную в социальном отношении группу. В то же время сотрудники ВЧК — евреи в меньшей степени стремились к открытой национальной самоидентификации и представляли собой пеструю, весьма репрезентативную для своей национальности социальную группу.
Участие евреев в деятельности ВЧК—ОГПУ не может быть истолковано как национальный феномен. С одной стороны, это явление стало результатом социальных, политических и культурных процессов, происходивших в среде российского еврейства в пред- и послереволюционные годы. С другой стороны, свою роль сыграли особенности формирования аппарата карательных органов (кадровые сложности, невозможность привлечения старых специалистов, система личных рекомендаций). При этом в 20-е доля евреев в аппарате ВЧК—ОГПУ, как правило, была сравнима с их долей в партии большевиков./345/

продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/85406.html
160 посетителей, 0 комментариев, 3 ссылки, за 24 часа