Само это слово "репрессии" не очень хочется произносить. Чтобы не накликать. И, конечно, страшное оно. Особенно при взгляде издалека, когда волны арестов и убийств 20-х, 30-х, 50-х и прочих годов неизбежно сливаются в многомиллионную и почти монолитную массу жертв. Отследить начало репрессий с точностью до дня или даже месяца вряд ли возможно. Решения разного рода партий и правительств начинают применяться на практике не одномоментно; процесс хотя бы в силу бюрократических проволочек идёт очень постепенно, и оттого он не очень заметен публике. Особенно когда она, эта публика, сама не хочет в них верить и проецировать на себя то, что уже происходит с другими, даже очень близкими людьми.
Всё это было описано ещё тогда же, в 39-м:
"В январе начали появляться в газетах статьи о новом предстоящем процессе. Процесс сильно поразил воображение Софьи Петровны. Очень уж упорно заговорили вокруг о шпионах, о террористах, об арестах... Подумать только, эти негодяи ... устраивали взрывы в шахтах. Пускали поезда под откос. И чуть ли не в каждом учреждении были у них свои ставленники.
Всюду, на всех предприятиях, во всех учреждениях собирались митинги, и в их издательстве тоже состоялся митинг, посвященный процессу. Предместкома заранее обошла все комнаты и предупредила, что если есть такие несознательные, которые хотят уйти до собрания, то пусть имеют в виду: выходная дверь заперта."
А дальше начиналась меняться и собственная жизнь:
А дальше начиналась меняться и собственная жизнь:
"- Вы только не пугайтесь, ради бога, Софья Петровна, спокойненько, пожалуйста, Софья Петровна, пугаться, право, не стоит. Ничего страшного нет. Поза-поза-поза-вчера... Колю арестовали...
Нужно было сейчас же бежать куда-то и разъяснить это чудовищное недоразумение. - Ведь он... ведь его... - говорила Софья Петровна, уже наверное... выпустили... увидели, что не тот... и выпустили..."
"Софья Петровна исподлобья поглядывала вокруг. Подумать только, все эти женщины - матери, жены, сестры вредителей, террористов, шпионов! А мужчина - муж или брат... На вид все они самые обыкновенные люди, как в трамвае или в магазине. "Воображаю, какое это несчастье для матери узнать, что сын ее вредитель", - думала Софья Петровна.
А дальше были хождения в тюрьму, но и там прозрение не наступало:
"Софья Петровна исподлобья поглядывала вокруг. Подумать только, все эти женщины - матери, жены, сестры вредителей, террористов, шпионов! А мужчина - муж или брат... На вид все они самые обыкновенные люди, как в трамвае или в магазине. "Воображаю, какое это несчастье для матери узнать, что сын ее вредитель", - думала Софья Петровна.
Одна женщина - в очереди - говорила прошлой ночью другой - Софья Петровна слышала: "Жди его, вернется! Кто сюда попал - не вернется". Софья Петровна хотела было ее оборвать, но не стала связываться. У нас невиновных не держат. Да еще таких патриотов советских, как Коля. Разберутся и выпустят."
Но мы-то с вами уже про это прочитали, да и на уроках историю изучали. Обманываться вроде не должны.
Но мы-то с вами уже про это прочитали, да и на уроках историю изучали. Обманываться вроде не должны.