На днях мои коллеги по работе ругали понаехавших инородцев. Они возмущались тому, что представители диаспор захватили все рынки, ездят на дорогих иномарках, имеют большую долю в бизнесе и вообще являются предприимчивыми и успешными людьми, благодаря своей сплоченности. Потом все дружно стали нахваливать Сталина, Брежнева и вообще советскую власть. Мол, в советское время такого бардака не было. И в этот момент я почувствовал, что испытываю приступ симпатии к чужакам. Я почувствовал с ними некое духовное родство. Это родство я ощущал и раньше, когда во мне зарождалась глубокая ненависть ко всему советскому - советской культуре, советским традициям, советской истории и советскому народу.
С детства чувствовал я себя чужим среди своих и с годами это чувство только усиливалось. Учась в далеко не самой лучшей провинциальной школе, я ненавидел своих матерящихся и курящих одноклассников, ненавидел старшеклассников, принуждавших некоторых ребят из младших классов к содомии, ненавидел ментов, занимавшихся трудными подростками, ненавидел учителей, заставлявших нас ходить на демонстрации в майские праздники, ненавидел красные флаги и памятник Ленину в центре города. Я тянулся к вере, интересовался историей и лишь среди немногих людей находил поддержку. Однажды я прослушал две кассеты с записями песен Игоря Талькова и в моей душе произошёл переворот, положивший начало моему дальнейшему развитию. Я сознательно возненавидел Совок всеми фибрами своей души и эта ненависть с каждым днём всё росла и усиливалась, продолжая расти и поныне. Сегодня я убеждён, что антисоветчины много не бывает, её всегда мало. Лишь в немногих русских я признаю своих соплеменников, остальные русские являются для меня таковыми лишь формально.
Когда я переехал в Московский регион из провинции, отчуждение по отношению к окружающей меня действительности только усилилось. Я не проникся любовью к москвичам. Они показались мне слишком изнеженными. Будучи, потомственным колонизатором, я и Москву приехал колонизировать, покорять. Но тут я наткнулся на конкурентов - огромное количество инородцев, которые также приехали в Москву, чтобы покорять её. Однако в них я увидел конкурентов-хищников, подобных мне, в отличие от москвичей, которые казались и продолжают казаться для меня травоядными.
Затем я перешёл в Зарубежную Церковь, Церковь неофициальную, Церковь подспудную, Церковь сокрытую, Церковь, живущую своей, альтернативной жизнью, похожей на жизнь маленького, гонимого государства, государства свободного, живого, средневекового в брюхе Большого Государства, государства механического, мёртвого, этатистского, модернистского. Надо ли говорить о том, что опыт пребывания в этой Церкви только усилил чувство отчуждённости по отношению к окружающей гнили?
Потом, конечно же, были падения, были ошибки, был кризис переосмысления пройденного мной пути. Но Церковь, Церковное общение помогли мне всё это преодолеть. И вот сегодня, когда я, наломав много дров, наконец-то обрёл себя, нащупал контуры того пути, по которому следует идти и развиваться, поставил перед собой цели и стремлюсь к ним, я осознанно ощущаю некое родство с пришлыми чужаками, презрительно именуемыми моими соплеменниками чурками. Чурки, как и я, являются колонизаторами. Чурки, как и я, являются верующими людьми. Чурки, как и я, стремятся к покорению материального мира и подчинению его своему духовному миру, в том числе и посредством не только духовной, но и материальной экспансии. Чурки - хищники. И я тоже хищник. Чурки чужие для сергиан и совков. И я тоже чужой для сергиан и совков. Посему чурки, как и другие инородцы, являются для меня не более, чем конкурентами в моей жажде почувствовать на своих клыках теплоту растерзанного советского мяса. Да они дикие, глупые и крикливые, словно стервятники, но это как раз и указывает на то, что не нужно бояться их. Мы цивилизованные, умные и сдержанные. По сравнению с ними, мы - львы.
Главный враг наш - национал-большевизм. Растерзав национал-большевизм, мы и стервятникам оставим кусочки гнилого мяса, которые не сможем сами переварить. И никакие инородцы и чужаки не будут для нас страшны, ибо как встарь падут перед нами ниц, как падают ниц гиены перед царём зверей. Только бы уничтожить национал-большевицкий капкан, только бы разорвать совков.
Внутренний враг - злейший враг, перед которым все внешние враги являются миражами. Для меня больше не существует большого русского народа. Есть только малый русский народ - моя семья, мои родичи, мой приход, моя Церковь, люди близкие мне по духу и взглядам. Только ради этих людей я готов жить и жертвовать своим благополучием, только их жизни для меня дороги. Что до остальных, то мне на них наплевать, пусть их режут инородцы, пусть они подыхают под авиационными ударами НАТО, пусть они горят в аду, мне их судьба безразлична. Кто-то, конечно же, упрекнёт меня в излишней жестокости, но эти люди сами виновны в своей гибели и в том, что встали на чужом пути.