2016/06/05 15:34:26

Как хорошо известно, английский язык — очень простой. Если не считать того, что в нём десять офигилионов слов и у каждого слова по десять офигилионов значений, - он очень простой.

В нём всё то же самое, что и в русском, только нет родов, падежей, склонений, спряжений и прочего грамматического бурьяна, в котором ломают ноги черти и чужеземцы, изучающие великий и могучий.

Конечно, в английском есть неправильные глаголы — но это подразумевает, что есть и правильные, и их даже как бы большинство. В русском, если приглядеться, неправильные глаголы практически ВСЕ, хоть в какой-то своей ипостаси (не забываем, что они спрягаются не только по временам, но и по лицам, и пусть «хотел-потел» выглядит схоже, но вот с «хочу-потею» у иностранцев начинаются неслабые проблемы, которые трудновато разрешить какой-то универсальной таблицей).

Поэтому, если ты освоил такой сложный в грамматическом отношении язык, как русский — изучение английского будет просто piece a cake. Там всё интуитивно понятно, бро.

Так, во всяком случае, мы увещеваем новичков, подбадривая, чтобы не робели раньше времени. То же мы делаем и в начале изучения, скажем, испанского. «Да там всё, как в русском. Знаешь, как по-испански будет «луна»? «Ля луна». Только что с ударением на первом слоге. А знаешь, как там выглядят конструкции «и... и», «ни... ни»? Да так и выглядят — только пишутся латиницей».

Потом, конечно, приходится всё-таки открыть студенту, что в иностранном языке имеются некоторые нюансы, которые не то чтобы интуитивно понятны. В которые всё-таки нужно вникнуть.


















При этом, в отличие от школы или всяких там языковых курсов, мы никогда не ставим себе такой цели, чтобы научить говорить безукоризненно правильно. Скорее, даже наоборот. Мы учим — говорить ЕСТЕСТВЕННО. А это означает — немножко неправильно, с академической точки зрения. И поскольку подготовка к сдаче ТОЭФЛа не входит в задачи той Корпорации, к которой я имею честь принадлежать (и где мне доводилось заниматься инструкторской работой в том числе по языкам) — мы даже намеренно прививаем наиболее типичные для носителей языка речевые ошибки.

Ибо наша цель — чтобы студент мог проканать именно за «своего», а не за приблудного прохвессора какого, который бы лишь оскорблял носителей своей безупречной, нечеловеческой грамотностью.

Наша цель — научить говорить так, чтобы коп на улице в тех же США решил, что парень, конечно, не местный, из другого штата, но боже упаси заподозрить в нём нелегального эмигранта и потребовать какое-то удостоверение личности. Ибо — потом по судам замучаешься таскаться, объясняя, какого хрена ты докопался до свободного и гордого гражданина, тратя его время на свою паранойю.

И не то чтобы для нас было проблемой соорудить какие угодно «тугументы» - но лучше, когда их и не требуется показывать. Вот в России, к примеру, у меня всегда при себе корочка полковника ФСБ — но я уж не помню, когда мне приходилось предъявлять её ментам. Обычно, как тормознут на трассе, так вглядевшись в мой благородный фейс — сразу и счастливого пути желают: «Извините, товарищ...» - - «Пусть будет «капитан», - говорю, немного молодясь и кокетничая. Ну и в Штатах та же фигня.

В общем, главное — выглядеть (и звучать) естественно, сообразно своему имиджу. А когда он подразумевает, что ты не иностранец — ты должен говорить как «не иностранец». То есть — умеренно неправильно.

Ну вот в русском - кто может сказать: «Я одел куртку»? Да кто угодно. Процентов восемьдесят людей так скажут совершенно естественным манером. И лишь процентов пять — могут до этого докопаться. Указать, что так говорить «неправильно». Именно среди этих пяти процентов — следует искать иностранных шпионов. Но не среди тех, кто не понимает разницы между «я одел ребёнка» и «я надел куртку». Это-то — аборигены.

Или, к примеру, совсем недавно вычитал в блоге у одного очень образованного парня, прекрасно владеющего языком, известного писателя: «Чтобы не говорили скептики, но это так».

И ведь если он задумается — прекрасным образом объяснит, почему в данном случае положено «что_бы», раздельно, и почему «ни», а не «не». Но это — если задумается. А ведя свой блог — он и не хочет задумываться, морочиться такой ерундой. Чешет — как бог на душу положит, как ему комфортней. И это ведь письменная речь, где всё-таки человек больше себя контролирует.

Что могут отчебучивать носители языка в речи устной — это вовсе зубная боль для «грэммар-наци». И когда хочешь проканать за своего (а не выебнуться с позиций грамматического аристократизма) — приходится это учитывать и даже учиться совершать речевые ошибки. А то иначе люди начнут испытывать комплексы неполноценности и тихо тебя ненавидеть, что не всегда есть желательный результат в общении с туземцами.

Но речевая ошибка речевой ошибке всё же люпус эст, как говорится. Иные из них — вполне естественны и органичны, а иные — всё-таки напрягут носителя языка, поскольку ему самому не придёт в голову так ляпнуть ни под какой наркотой. Он просто не знает, что можно так мыслить, можно так изъясняться. Это совершенно противоречит не то что его воспоминаниям о школьной грамматике, но глубинному грамматическому чувству родного языка. И как раз такие ошибки образуют то, что мы, академически, называем «безусловным палевом», поскольку они однозначно указывают на грамматическую манеру какого-то другого языка, являются его характерными маркерами.

Чтобы не быть голословным теоретиком — приведу пару примеров таких безусловных косяков, какие допускаются русскими, когда они говорят по-английски (причём, это допускают люди, даже очень хорошо владеющие английским) — и что безошибочно раскрывает их «русскость».

В своё время в одной здешней заметке я предложил читателям перевести на английский две очень простые фразы — и процентов восемьдесят «подорвались на мине». Хотя, конечно, люди, принявшие такой «челлендж» - имеют основания считать, что неплохо владеют английским. Но именно по этой причине — они не понимали, в чём вообще может быть подвох (тем более, что советская школа таких вещей не объясняла, как правило).

Первый пример был - «Мы с женой каждый день ходим на пляж», что-то вроде. Не важно, что именно делаем «мы с женой», но вот очень многие люди перевели «we with my wife”. Что очень типично для русского грамматического чувства — но абсолютно неприемлемо для английского. Англофон — ни под какой травой не вообразит, что это может означать «я и моя жена». Нет, для него это может означать, что были какие-то «мы» (типа, я и мой друг), а потом к этому «мы» присоединилась жена. То есть, для них это with – имеет только «присовокупительное» значение, а не «включительное» по отношению к подлежащему. И если англофону нужно подчеркнуть «мы» применительно к себе и своей жене (но без третьего лишнего) — он скажет «We, my wife and I...”. Или «We, me and my wife...” Да, тут в первом случае ещё допустимо «I”, хотя звучит немножко «официозно», во втором — только «me”. Но ни в коем случае не «We WITH my wife”. Вот это — просто сразу бейджик себе на грудь повесить «Я русский шпион».

И второй пример был - «Я не люблю кошек - - Я тоже».

И многие люди написали «Me too”.

Нет. Англофоны — чётко всё же различают позитив и негатив. Они Гегеля не читали (в момент формирования современного языка), но интуитивно чувствуют, что двойное отрицание даёт плюс, а потому бессмысленно в качестве отрицания. Кроме кокни, конечно, которые могут говорить «I can't get no satisfaction” или «We don't need no education”, что и находит отражение в песенках, не без стёба.

В нормальных же условиях англофон, услышав негативное утверждение, не скажет «Me too”. Ему это дико даже покажется. Он скажет «Me neither”. Или - “Neither do I” (это немножко более «литературно»).

Замечу, эти словечки, neither-either – могут произноситься и через «и», и через «ай». Оба варианта считаются равноправными, но по моим наблюдениям — один и тот же человек говорит через «и», когда «me neither”, и через «ай» - когда «Neither do I”. То есть, «ми найthа» - вообще никогда не слышал в живой речи, по крайней мере американской. «Найthа ду Ай» - бывает. Но большинство говорят сейчас «ниthа» в любой позиции.

Вообще же, чтоб не слишком морочиться выбором реакции на утверждение (то ли «Me too”, то ли «Me niether”), что непривычно для русскоязычных, само по себе наличие такого разделения, можно во всех случаях говорить «Same here” (“Та же фигня», примерно). Это неформальный, разговорный оборот — но в непринуждённой беседе вполне проканает.

Ну и вот эти два примера — это действительно довольно тонкие нюансы английского языка, которые и не объясняются толком в школьных курсах (потому что для англофонов они слишком натуральны, чтобы заподозрить необходимость в объяснении, а иностранные курсы английского — в целом передирают методички у носителей языка :-) ).

Но есть и такие моменты, которые вроде бы объясняются в самом начале изучения английского, а всё равно — иностранцы «плавают» в них чуть ли не пожизненно, даже когда Шекспира уже могут в подлиннике наизусть декламировать.

Эти нюансы сопряжены с очень простыми словами, очень часто употребляемыми — и здесь я разберу три таких случая, которые, не будучи нормально поставлены в начале, потом аукаются ещё долго.

Первый случай — every/each.

Возможно, тут главная проблема в том, что в традиционном школьном обучении английскому слово every («каждый») постигается раньше, чем ever («когда-либо»), от которого, собственно, является производным прилагательным.

Если же иметь в виду, что every – это прилагательное от ever, становится понятней, почему every означает именно «любой, всякий из множества». И, соответственно, проще сделать разграничение с each, что означает «каждый, взятый в отдельности».

«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Да, это из области оптической физики... или физической оптики... или современные школьники вообще знают, какое это отношение имеет к оптике?... да они только по деревьям мяукать умеют!... всё потому, что розгами их мыслительные полушария в школах стимулировать перестали!... уж и побрюзжать по-стариковски нельзя! :-)

Так или иначе, вот есть утверждение, что каждый охотник желает знать. Абсолютно каждый, не взирая на индивидуальность. Все они вместе и каждый из них. Это общее свойство всех охотников. Поэтому — every hunter.

А теперь представим, что крадутся по лесу несколько охотников, и вот каждый всматривается в лесную ту чащобу, каждый вслушивается в звуки, ею производимые, и каждый желает знать, где тот долбанный фазан (потому что за подстрел фазана назначен приз, и его хочется взять, чтобы возвыситься в своём охотничьем сообществе, это всё равно как тысячного Медведя грохнуть у Шварца-Захарова).

Чувствуете прилив индивидуализма? Чувствуете погружение во внутренний мир каждого из охотников?

Ну вот поэтому здесь будет each hunter. Или — every one of them. “Каждый один из них».

В грамматических справочниках утверждается, что, даже без углубления в индивидуальный мир, слово every (“каждый член единообразного множества, образующего единое целое») не употребляется для предметов, когда их не больше двух. Типа, руки и ноги. То есть, не говорят «every his hand/foot”, а говорят each по определению.

И мои студенты, будь то стажёры в Корпорации или невольнички на Плантации, порой недоумевали: «Почему так?»

Тут приходилось ответить вопросом на вопрос: «А по-русски ты скажешь «Каждая его рука»? Наверное, нет, всё же, если это не бог Шива или Витрувианский Человек, где рук больше двух. Скорее уж - «каждая ИЗ его рук, любая ИЗ его рук». Ну а по-английски можно сказать «every one OF”, а можно — each, для краткости».

Говорю же, в целом в английском всё то же самое, что в русском, но есть некоторые нюансы.

Другая пара, которая вызывает порой трудности (непроизвольные косяки) даже у «продвинутых» студентов, испорченных школой, это — So/such.

Да, “you are so beautiful” - по-нормальному переводится на русский как «ты такая красивая». Но это не значит, что «so” значит «такая-такой» и полностью взаимозаменимо с «such” и что можно говорить «you are such beautiful” (как многие порываются).

Тут вспоминается тот древнейший, трижды седобородый анекдот, который знают (или должны знать) все преподы английского в русскоязычной среде, и на который имеется толстая аллюзия в заголовке данной заметки.

«Встречаются двое на Трафальгарской площади.

Первый: «Хау мач воч?»

Второй: «Файв клокс»

«Сач мач?»

«Фо хум хау»

«Инияз финиш?»

«Аск!»

Это, конечно, абсолютно утрированное скопище русизмов — но отчасти наш брат так и «звучит» в ушах нативов. И путаница между so & such – яркий пример тому.

Разобраться в ней, между тем, очень просто.

So – это, можно сказать, наречие. «Так». Когда оно употребляется с прилагательными — это соответствует русскому шаблону «так + краткая форма». «Так красива». Но в английском нет кратких форм прилагательных (они вообще не видоизменяются), поэтому нет и разделения «Так красива»/ «Такая красивая». Всё — через so.

А such – это прилагательное. Вернее, местоимение, если совсем уж точно, но в форме прилагательного. «Такой». И оно не может употребляться без привязки к существительному. Поэтому «Such a wonderful life” или «Life is so wonderful”. Но никак не «Life is such wonderful”. Так ни один из известных мне нейтив-спикеров не скажет, как ни один самый дремучий русский селянин не скажет «жизнь такая чудесна». Ну, может, какой-то и скажет — но это будет тут же резать слух большинству носителей языка вне его очень специфического региона.

Вообще же, для разделения so & such – хорошо работает постановка вопроса, увязка с созвучным вопросительным словом. How – so. Which – such.

Many-Much.

Да, это разбирается в самом начале обучения английскому в любой школе. Что есть слово «много» для «исчислимых» предметов, и это many, а есть «много» для «неисчислимых», и это much.

Но тут смущение в школярскую голову приходит вместе с самим понятием «исчислимости». «А что, время неисчислимо, разве? А как же его исчисление секундами и минутами?»

Поэтому правильно будет сказать, что many относится не к просто «исчислимым» вещам, а к «исчислимым ПОШТУЧНО». И по хорошему счёту many означает не «много», а «многИЕ». Даже в архаично-поэтичном обороте «many a + ед. ч.» - оно означает то же самое.

Соответственно, нельзя сказать many time, имея в виду «много времени», поскольку это бессмыслица - «многие отдельно взятые и выложенные в ряд Время». И это главное, что нужно помнить про many – что это ВСЕГДА подразумевает некое дискретное множество «морковок», которые можно посчитать на пальцах, а не морковное пюре. Это - «многИЕ», а не просто «много».

С much, однако ж, не всё так однозначно. Да, грамматические справочники настаивают, что оно употребляется только для неисчислимых (поштучно) явлений, но так ли это?

На самом деле much – это «многОЕ». Так ближе всего передать его смысл, с учётом этимологии. И это слово действительно употребляется с неисчислимыми поштучно существительными, но это не значит, что оно совсем уж не может употребляться с исчислимыми.

Слишком сложно?

Ну, для простоты — следует понимать, что much может отображать не количество чего-то как такового, а меру восприятия этого количества субъектом, когда это «овердохуя, чересчур».

Вот представьте, что у вас есть друг по фамилии Джонсон, всем славный парень, но такой болтун, что в определённый момент вы говорите: «Too much of Johnson!” “Слишком много Джонсона!» (А если точнее - «Слишком много <мне дискомфорта> от Джонсона»)

А теперь представьте, что у Джонсона вся семейка такая, все болтуны, которые всё щебечут и щебечут, и не продохнуть от их болтовни. И в определённый момент вы говорите: «Too much of Johnsons!”

Нет, вы могли бы сказать «Too many Johnsons”, но это означало бы, что их штучно слишком много, хорошо бы кого-то из них отстрелить. Но вы не так жестоки, поэтому говорите лишь об их совокупном шумовом воздействии на ваши нервы, too much of Johnsons.

Вообще, это очень часто используемый оборот в английском — much of something/somebody. Особенно — в негативном варианте.

Вот сморозил кто-то фигню, рассуждая о научных делах, и про него друзья говорят, будто извиняясь: «Well, he is not much of a scientist” («Он не то чтобы большой учёный», более буквально: «Не много в нём от учёного»).

Таким образом, оборот much of – применим к любым предметам-явлениям, единичным и множественным. Когда просто не подразумевается счёт предметов по единицам, а подразумевается оценка некоего заведомо «внештучного» свойства.

В разговорной американской речи, бывает, это of редуцируется до шваабразного «а» («мАчэ») или вовсе выпадает. И получается much с поштучно исчислимыми предметами — что с точки зрения школьной науки, конечно, неграмотно. И на письме, скорее всего, носитель этого не допустит. Но в устной речи — так говорят, когда подчёркивают, скажем, эмоциональное впечатление от некоего обилия чего-то. Это примерно как редукция окончания -s в третьем лице глаголов. На письме-то редко кто опускает эту -s, исторически обречённую на вымирание примерно так же, как три века назад исчезло окончание второго лица -st. В устной речи — запросто можно услышать «he go”, “he know”, “he get”. И примерно половина амеров говорят «he don't”, хотя если их спросить — подтвердят, конечно, что это неправильно.

Но мы, для своих тёмных шпионских делишек (и просто визитов вежливости), стараемся обращать внимание не на то, как рекомендуется в академических справочниках, а на то, как говорят люди в жизни. А так-то, если вы пишете сочинение в школе или проходите тест в вузе — конечно, лучше избегать фраз вроде You can hardly imagine how much bucks he got. Вам обязательно поставят на вид, что поскольку bucks – исчислимое, то требует many. Но если услышите в непринуждённом разговоре не удивляйтесь. И уж тем более не лезьте поправлять с позиции «инияз финиш» :-)




























































































































































80 посетителей, 14 комментариев, 66 ссылок, за 24 часа